И еще немного про имама Рахманкулова

Ахун Гирфан Рахманкулов - жизнь во имя ислама

                Его биография была по крупицам восстановлена группой екатеринбургских историков (Р.З. Бикбов, Р.Л. Исхаков, А.Н. Старостин) и уточнена оренбургским историком Д.Н. Денисовым в ходе подготовки энциклопедического словаря "Ислам на Урале".[i] Но в последние несколько лет в результате дальнейших исторических изысканий удалось найти новые свидетельства о его жизни, хотя "белых пятен" в его судьбе еще предостаточно.

                 О начальном периоде жизни Г.Ш. Рахманкулова известно не очень много. По данным пермского жандармского управления, он родился в 1874 г. (по др. данным в 1878 и даже в 1885) в д. Письман Мулиной (также известна как д. Письмян, Мусино, Токмаклы) Бакаевской волости Уфимского уезда и губернии. По национальности башкир.[ii] По некоторым сведениям, родился в семье имама.[iii] Первоначальное образование получил в начальной школе г. Стерлитамак (свидетельство Стерлитамакского училищного совета от 30.10.1891 № 222), [iv] затем учился в медресе "Усмания" в Уфе, что подтверждается архивными документами, отложившимися в архивохранилищах Уфы и Перми.[v] А вот упоминание о том, что он учился в одном из медресе Казани встречается только в одном документе за подписью помощника начальника Пермского губернского жандармского управления ротмистра Ивановского, а потому вызывает сомнение.[vi]

                15 июля 1900 г. он выдержал испытание на звание имама-хатыба и мударриса в Оренбургском Магометанском духовном собрании, о чем имел свидетельство за №4480. Учительствовал в Бирском уезде.[vii] По данным уфимского охранного отделения, с 1904 по 1906 г. Г.Ш. Рахманкулов состоял главным муллой при Штабе войск Приамурского военного округа по назначению Департамента Инославных исповеданий, согласно избрания Уфимского мусульманского общества и состоял в этой должности до ее упразднения с окончанием Русско-Японской войны. Анонимные доносы, обвинявшие муллу в том, что он "в бытность военным муллой подстрекал к неповиновению нижних чинов из мусульман"[viii], в ходе проверки не подтвердились. Более того, выяснилось, что "во время русско-японской войны при штабе русской действующей армии... имам Рахманкулов за храбрость, выдающуюся энергию и необыкновенно благотворное влияние на религиозные и морально боевые качества бойцов мусульман и за укрепление их в преданности "Русскому Белому Царю" удостоился ВЫСОЧАЙШЕ пожалованных боевых наград, а за выражение от лица мусульманского населения верноподданнических чувств в момент важных исторических событий в России - ВЫСОЧАЙШЕ объявленной благодарности".[ix] Мулла был награжден орденом св. Анны третьей степени. Московский историк С.М. Исхаков со ссылкой на И.К. Загидуллина упоминает нашего героя в числе штатных военных мулл, однако делает ошибку в фамилии: "в Приамурском военном округе (имам Г. Рахматуллин из Уфимского уезда)".[x] Но несомненно речь идет о Г. Рахманкулове, т.к. и уезд, и военный округ, и инициалы совпадают.

                После окончания войны, Гирфан Рахманкулов принял решение усовершенствовать свое религиозное образование и отправился на Ближний Восток, где 11 месяцев слушал лекции в каирском университете «аль-Азхар» (в источниках "Азгар"), месяц обучался в Бейруте, с высокой долей вероятности посетил Мекку, Медину, а завершил свой вояж в Стамбуле.[xi] Сроки его пребывания на Ближнем Востоке в различных документах указываются разные - от 1 года до 3 лет. В любом случае, по возвращении на родину он некоторое время работал помощником директора оренбургского медресе «Хусаиния»,[xii] где преподавал арабский язык и этику (ахляк).[xiii] После этого при посредничестве Гадия Тагирова - главного кассира Торгового дома "Бр. Агафуровы", принадлежащего известным екатеринбургским купцам и меценатам Агафуровым[xiv], - Рахманкулов был приглашен на должность учителя мусульманской начальной школы (мектебе) в г. Екатеринбурге, а вскоре избран прихожанами молитвенного дома г. Екатеринбурга на должность 1-го муллы, а указом Пермского губернского правления от 26 августа 1910 г. № 5951 утвержден к ней в званиях имама-хатыба и мудариса.[xv]

                Молодой имам развернул в Екатеринбурге и Екатеринбургском уезде активную деятельность. Близко сойдясь с купцами братьями Агафуровыми и Богатиевыми, Г.Ш. Рахманкулов был введен в состав членов правления[xvi] основанного в 1908 г. Екатеринбургского мусульманского благотворительного общества, которое немало сделало для просвещения и улучшения жизни мусульманской общины уездного города.[xvii] Его позиция довольно точно описана в одном из жандармских отчетов: ""Мулла Рахманкулов очень часто после богослужения ведет беседы со своими единоверцами о необходимости поголовного обучения грамоте с целью умственного развития и просвещения магометан".[xviii] Он способствовал введению в мектебе Екатеринбурга и уезда звукового метода, приглашал своих однокашников по медресе "Усмания" для преподавания в них. [xix] Чем, естественно, вызвал неудовольствие пожилых мулл, обучавших по старому методу. На него начали писать доносы. Первый от имени некоего мещанина Аглиуллина поступил в полицию 20 мая 1911 г. В нем этот мещанин выказывал недовольство тем, что молодой мулла - "турецкий союзник" - призывает к введению в школах иностранного метода и покушается на старые порядки.[xx] Второе, подписанное неким Гарифуллиным, поступило 10 декабря 1912 г.:  "Мусульмане мы, деды, и даже Продеды жили Под ведомственно российского Государстве без изменения исполняя своего «Шерегата» не задивая некому. А ныне-же из наш мусульмане не который лицы т.е. молодые муллы нашлись какогото поновому методы, как молодо-турицкий учения взятого форме из Байруты Кайра... и говоря оне, что старый наш методы учения совсем был не удобное мы мусульмане остались из всех верующих лиц в зады и под началом русского государства, а ежли-бы новою методы учения началось-бы ранее как 40 или 50 лет, то мы мусульмане составили-бы своего родного Правителя и так мы со старый методам остались на заде".[xxi]

                Подобные поклепы кадимистов давали властям лишний повод  усомниться в политической благонадежности Г.Ш. Рахманкулова. За ним и за его перепиской с 1910 г. велся негласный надзор полиции, благодаря чему у нас сохранились столь подробные сведения о его жизни и деятельности. Причем в переписку относительно его персоны были втянуты Пермский и Оренбургский губернаторы, высокопоставленные чиновники Департамента Духовных дел иностранных исповеданий и Министерства внутренних дел. Полицейские и жандармские чины характеризовали екатеринбургского имама как человека, который "занимается скрытой пропагандой в панисламистском духе среди местных татар-мусульман в г. Екатеринбурге".[xxii] Основания к подозрениям, прежде всего, давало наличие у него образования, полученного на Ближнем Востоке. Истерия по поиску "панисламистов" в то время охватила российские правительственные круги, под подозрением стояли многие видные мусульманские деятели, стоящие на позициях джадидизма. По мнению историка И.Л. Алексеева, ряд чиновников пытались выслужиться на этих "делах", а муллы-кадимисты - свести личные счеты со своими оппонентами-джадидами.[xxiii] В случае с Г.Ш. Рахманкуловым имело место и то, и другое.  "При обучении мусульманской молодежи Рахманкулов действительно проявляет свое пренебрежение к русским и внушает учащимся мысли о том, что Россия является виновницей уничтожения ханства и болгарских мусульман. Рахманкулов подбирает согласный с его взглядами состав других учителей, а преподающих по старому методу удаляет", - читаем в написанном на основе доносов отчете от 29 апреля 1911 г. помощника Пермского губернского жандармского управления в Екатеринбургском и Шадринском уездах ротмистра Ивановского.[xxiv] Однако надо отдать должное полиции, разбирались в столь серьезных обвинениях досконально. Ни один из чиновников, которым были поручены наблюдения за имамом, не смог собрать конкретных доказательств о его политической неблагонадежности.

                Спустя два года негласного наблюдения помощник Начальника Пермского губернского жандармского управления в Екатеринбургском и Красноуфимском уездах  ротмистр Красковский  в отчете от  17 мая 1913 г. пишет: "Указной Имам г. Екатеринбурга Гирфан-Шайхиль-Марданович Рахманкулов глубоко уважаем не только местными мусульманами, как их духовное лицо, но даже и правительственными представителями всех ведомств, давшими мне наилучшие отзывы о нравственных, служебных и верноподданнических качествах этого Имама". Относительно личности заявителя "Гарифуллина" на основании опроса учителей, мулл и учеников шакирдов ничего выяснить не удалось, поэтому ротмистр рекомендует считать письмо анонимкой. В результате расследования ротмистр Красковский пришел к следующему выводу: "анонимное заявление без подтверждений обвинительных пунктов фактами вызвано, по всей вероятности, чувством злобы и личной мести с целью преследования исключительно материальных выгод, к которым естественно стремятся старики старо-методники, оставшиеся не удел, вследствие прогресса в науке - педагогике, указавшей на новые методы быстрого достижения желаемых и плодотворных результатов в деле начального преподавания".[xxv] Вследствие этого Пермский губернатор И.Ф. Кошко был вынужден 22 июня1912 г. за № 11400 дать свое согласие на официальный допуск Рахманкулова к преподаванию мусульманского вероучения и других дисциплин в мектебе г. Екатеринбурга.

                Судя по всему, Г.Ш. Рахманкулов был талантливым педагогом. Он заработал самые лестные характеристики от инспектора народных училищ 1 района Екатеринбургского уезда Крылова, который " за все время состояния в должности инспектора... в деятельности означенного муллы, как заведующего двумя екатеринбургскими мектебами, ничего предосудительного не замечал, но наоборот может сказать, что благодаря только исключительно стараниям муллы Рахманкулова при Екатеринбургских мектебах за счет мусульманского общества существуют два русских класса".[xxvi]

                Негласный надзор полиции не мешал Г.Ш. Рахманкулову вести активную религиозную и просветительскую деятельность. В рамках работы благотворительного общества он принял деятельное участие в открытии мусульмано-русской библиотеки читальни, разместившейся в одном из домов братьев Агафуровых. Первые сведения о желании открыть библиотеку появляются в источниках в 1911 г.[xxvii] 12 марта 1914 г. началась подготовка к открытию бесплатной мусульмано-русской библиотеки-читальни. 23 марта 1915 г. произошло официальное открытие в одном из домов бр. Агафуровых. "В первый день в помещении мусульманской библиотеки муллой Г.М.Рахманкулловым отслужен молебен о здравии Его Императорского Величества Государя Императора, Всего Царствующего Дома, Верховного главнокомандующего и о Победе Русского Оружия. После молебна Рахманкуллов рассказал присутствующим мусульманам о значении народных библиотек-читален, поведал об истории мусульманских библиотек некогда очень богатых разносторонними научными книгами в Испании, Индии, Аравии и Самарканде, затем рассказал о подобных библиотеках в России, о мусульманском просветителе Измаиле Гаспринском, который 30 лет тому назад в Крыму начал издавать первую в России мусульманскую газету. Рахманкулов обратился к собранию почтить память Гаспринского вставанием", - писал корреспондент газеты "Зауральский край".[xxviii] За несколько первых месяцев работы библиотеку посетило 1789 человек обоего пола разных национальностей.[xxix] Благодаря усилиям общества библиотека исправно комплектовалась русской и мусульманской литературой и прирастала читателями: в 1915 г. библиотеку посетило 7033 человека, а 95 читателей брали книги на дом.[xxx] Библиотека наряду с русскими классами была одним из первых шагов к интеграции мусульманской общины Екатеринбурга в русское общество.  Г.Ш. Рахманкулов прекрасно понимал насколько важным для мусульман является знание русского языка - оно открывало возможности для продвижения вверх по социальной лестнице, в чем он постоянно старался убедить членов мусульманской общины Екатеринбурга.

В этом отношении весьма интересна история, произошедшая с Г.Ш. Рахманкуловым на Каслинском заводе. По данным полиции, он часто наведывался в этот населенный пункт на юге Екатеринбургского уезда к родственнику - крестьянину Вятской губернии Сарапульского уезда Агрызской волости д. Иж-буби Нурмахомету Гизятуллину, который держал в Каслях мануфактурный магазин.[xxxi] Вероятно при его посредничестве он познакомился там со своей будущей женой Сагидой Латыповной (1893 г. - ?), которая до переезда в Касли, по данным полицейского исправника, занималась в г. Троицке обучением детей.[xxxii] Летом 1911 г. они поженились. Впоследствии до октябрьской революции 1917 г. она преподавала в екатеринбургском женском мектебе. Поэтому вполне понятен личный интерес имама к этому населенному пункту. Между тем, в это время на Каслинском заводе размещалась противомусульманская миссия Екатеринбургской епархии, которую возглавлял опытный миссионер, долгие годы работавший в Казанской губернии, отец Александр Миропольский. Он содержал там приют для башкирских ребятишек, которых учил Закону Божьему.[xxxiii]

Деятельность Миропольского очевидно сильно раздражала Г.Ш. Рахманкулова, потому что сохранились сведения о том, что имам ратовал за открытие в Каслях мектебе для юных мусульман и даже о строительстве мечети (хотя в Каслях постоянно проживало всего 4 мусульманские семьи).[xxxiv] У Александра Миропольского была одна слабость - он очень любил вступать в богословские диспуты с муллами. Естественно, он не мог упустить случая начать полемику с образованным екатеринбургским имамом. Их беседа состоялась 20 июля 1913 г. Обстоятельства этой встречи изложены в «Дневнике инородческого миссионера Екатеринбургской епархии, протоиерея А. Миропольского», опубликованных в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях" в 1913 г. Миропольский обвинил Рахманкулова в том, что тот совращает новокрещеных башкир в мусульманство. На что екатеринбургский мулла возразил священнику, что он не имеет целью возвращать в мусульманство крещеных башкир,  он и сам стремится к сближению с русскими, но только не на почве религии, а на почве русской культуры..., «ввести которую в среду мусульман он, будто, усиленно хлопочет».[xxxv] Далее спор шел о сути культуры, которая, по мнению А. Миропольского, дает лишь внешний комфорт, но отвращает от веры людей. Затем спор перешел на различия между христианством и исламом, в результате чего, уязвленный нелестными отзывами об Аллахе и Мухаммаде, мулла покинул собеседника. Сомнения Миропольского в искренности Г. Рахманкулова были напрасными, т.к. проводимые муллой мероприятия по открытию русских классов и бесплатной муссульманско-русской библиотеки читальни подтверждают его стремление приобщить к русской культуре мусульман Урала. 

                Несмотря на подобные неприятные эпизоды, Г.Ш. Рахманкулов продолжал активно заниматься социальной работой. 17 июля 1915 г. на базе Екатеринбургского мусульманского благотворительного общества был образован комитет-отдел петроградского «Временного мусульманского комитета по оказанию помощи воинам и их семействам» под председательством Рахманкулова. Екатеринбургский отдел, как и другие провинциальные комитеты, изыскивал средства для организации медико-санитарного отряда, который должен был быть отправлен на войну. Также, общество стало коллективным членом Романовского комитета, занимавшегося «открытием приютов и ремесленных школ для призрения и воспитания детей воинов». В 1916 г. общество оказалось первым в Екатеринбурге по сумме собранных пожертвований и по количеству изготовленных вещей для действующей армии.[xxxvi]

                Рахманкулов, ставший к тому времени ахуном (по указу Пермского губернского правления от 19 августа 1915 г. № 7835 он был возведен в это почетное звание),[xxxvii] активно занимался патриотическим воспитанием солдат-мусульман, расквартированных в Екатеринбурге, проводил с ними беседы на религиозные темы.[xxxviii]

По своим политическим взглядам он, наряду с татарской купеческой верхушкой - Агафуровыми и Богатиевыми, - примыкал к программе партии кадетов и "Союза мусульман России". По свидетельству полицейских агентов в мусульманской среде, "при докладе в мечети о ходе по сбору пожертвований в пользу воинов и их семейств, Рахманкулов горячо говорил на тему о том, что все народы, живущие в России, в том числе и мусульмане, неся одинаковые с русскими жертвы в войне должны в будущем иметь равные во всем с ними права".[xxxix] Эту позицию он активно отстаивал и на общероссийском уровне, будучи делегатом всероссийского мусульманского съезда,  который проходил с 21 июля по 2 августа 1917 г. в Казани, а позднее участвуя в заседаниях Миллет Меджлисе. [xl] 

                В ходе гражданской войны, Екатеринбург сначала стал "красным", а летом 1918 г. - "белым". По неподтвержденной надежными источниками информации, Рахманкулов был членом делегации, встречавшей  верховного правителя России адмирала А.В. Колчака в один из его приездов в Екатеринбург. 20 октября 1918 г. Рахманкулов был избран в Екатеринбургское Мусульманское национальное Управление "Махаллий Миллий Идар", где наряду с Богатиевыми и Агафуровыми участвовал в работе мусульманского самоуправления. [xli]

В период господства белых жизнь мусульман Екатеринбурга текла в основном, как и в прежние времена: в мечетях Среднего Урала проходили моления, в мектебе и медресе учились шакирды, купцы торговали и ездили на ярмарки. Но когда летом 1919 г. Урал вновь был занят красными войсками, вместе с отступающей белой армией край покинуло более 3 тысяч священников и 500 мулл.[xlii] Их списки были  опубликованы в Уфе в 2010 г. А.Б. Юнусовой. Среди них – десятки имамов Среднего и Южного Урала, в числе которых  есть и фамилия ахуна Г. Рахманкулова, [xliii] что достаточно странно, т.к. его имя вновь встречается в архивных документах уже в 1922 г.: на свидетельстве о заключении брака одной молодой пары стоят его печать и подпись.[xliv] Так что уезжал он из Екатеринбурга или нет, достоверно неизвестно.

При советской власти жилось ему не легко. В начале 1920-х гг. он был  лишен избирательного права как «не проявивший лояльности к советской власти».[xlv] Согласно обследованию городских властей мусульманского молельного дома (ул. Допризывников, 8), проведенного в 1926 г., Рахманкулов состоял при нем муллой и преподавателем мектебе с окладом в 70 рублей, "пользуется одной комнатой при мечети в 44 кв. арш., на иждивении 9 человек семьи, сын муллы, мулла с 1910 г., ничего не имеет".[xlvi] После закрытия городской мечети 10 марта 1930 г. по его собственным словам "вступил на трудовую жизнь": с 15 августа 1930 г. работал чернорабочим-землекопом на 5-м участке Коммунстроя и чернорабочим-резчиком на фабрике жестяных изделий мебельного комбината им. В. И. Ленина, а также сторожем. Просил городские власти исключить его из списков служителей культа. В 1931 г. проживал в г. Свердловске по адресу: ул. Северная, 11а (ныне ул. Челюскинцев).[xlvii] В 1933 г. Рахманкулов обращается с ходатайством о восстановлении его в избирательных правах, но постановлением президиума УралОблика №5802 от 15 июля 1933 ему было отказано в этой просьбе.[xlviii]

Очевидно, жить в Свердловске, содержать жену, пять дочерей и сына, ему было очень тяжело, поэтому Г.Ш. Рахманкулов принял решение переехать в родные края. В начале 1940-х мы находим его в д. Сарт-Чишма Кармаскалинского района Республики Башкортостан, где бывший ахун работал  заведующим продларьком 1-го горторга. Но и там ему не было покоя от властей. Здесь его сначала раскулачили, а 23 апреля 1942 г. арестовали, но уже 30 мая 1942 г. реабилитировали.[xlix] Сведений о том, где он окончил свои дни и как сложилась судьба членов его семьи пока найти не удалось. К сожалению, мы даже не знаем, как выглядел этот человек, т.к. до сих пор не получилось найти его фотографию.

Тем не менее, судьба Гирфана Шайхильмардановича Рахманкулова - очень показательна и поучительна. Безусловно талантливый человек, находившийся, по данным полиции, в дружеских отношениях с Р. Фахретдиновым, педагог, просветитель, ветеран русско-японской войны достоин того, чтобы о нем знали и помнили. На наш взгляд достойным вкладом в увековечивание его памяти было бы издание сборника документов о жизни и деятельности Г.Ш. Рахманкулова, и если будет найдено финансирование, данный проект будет обязательно реализован.

Алексей Старостин,

заведующий кафедрой теологии УГГУ